Проблемное старое кладбище…
Пожалуй, не менее 250 лет уже существует самое старое и в прошлом наиболее «заселённое» кладбище Херсона, расположенное ныне в самом центре города. А когда Херсон был ещё похож на большую деревню с населением в несколько десятков тысяч человек, кладбище это находилось в степи, за городскими воротами, по соседству с почтовым трактом, соединявшим Херсон с Николаевом и Одессой
В том, что междугородний транспортный путь пролегал рядом с местом упокоения, была своя «стратегия» – так как осенне-зимне-весенняя распутица превращала загородную степь и даже улицы города в вязкую топь, в которой вязли узкие колёса телег и выбивались из сил запряжённые лошади. А в этом случае, благодаря проходившему по соседству тракту, городу не нужно было слишком тратиться на замощение отдельной дороги, ну разве что привести в порядок короткий участок пути через пустырь к кладбищенской церкви Всех Святых да проложить главные кладбищенские аллеи.
В самом начале строительства города, когда отведенный участок только стал исполнять функции места погребения, здесь стояла небольшая часовенка, где отпевали преставившихся херсонцев, которых сотнями выкашивали частые эпидемии, болезни и тяжкий труд. Чуть позднее, в 1804–1808 годы напротив главного кладбищенского входа была построена церковь Всех Святых, которой в этом году исполняется 212 лет- почтенный возраст даже для каменного здания.
Немного в стороне, также вне города, западнее почтового тракта, в районе нынешней площади Ганнибала находилось старообрядческое кладбище, а в пределах городской черты – кладбище Забалковского форштадта (ныне по улице Садовой) и Сухарнинское. Ещё одно было на Военном форштадте, против госпиталя. В конце XIX века городская дума постановила отвести рядом с военно-форштадтским дополнительный участок земли для устройства сугубо военного кладбища. Кроме того, тогда «вне города» располагалось иудейское кладбище (ныне по улице Сретенской, бывшей Розы Люксембург).
Обширная территория погоста
В более поздний период, в конце XIX века, когда городу уже стало тесно в первоначальных границах, целый квартал напротив Всехсвятской церкви заняли постройки губернской тюрьмы, так называемого тюремного замка. А в начале ХХ века, частично благодаря расширившейся кладбищенской территории, далеко в степи пролегла железная дорога, был построен комплекс зданий железнодорожной станции. То есть город вырос в северном направлении чуть ли не на версту.
Тем не менее и тогда считалось, что центральное кладбище находится вне города. По крайней мере, об этом свидетельствуют сохранившиеся в архивах церковные метрические книги, в которых священники записывали информацию о рождениях и смертях: «Преставившегося раба Божия (имярек) священник такой-то вне города похоронил…».
К концу XIX века городское кладбище занимало большую территорию и уже тогда было плотно «заселено». Об этом докладывал в 1887 году городской управе гласный Багненко, по поручению думы производивший осмотр кладбища и не нашедший на нём свободных мест для погребений.
Тогда восточной границей центрального кладбища была улица Тираспольская, южной – нынешняя Молодёжная. Северная граница пролегала в непосредственной близости от почтового тракта на Берислав, за которым, вплоть до реки Верёвчиной, протекавшей в балке мимо Чернобаевых и Степановских хуторов, простиралась степь.
Стоит ещё отметить, что к этому времени частные строения с южной и восточной сторон кладбища почти вплотную приблизились к его территории, нарушая тем самым утверждённые санитарным положением нормы: «Кладбища могут быть устроены только в 100 саженях (примерно 200 метров) от последнего городского жилья».
«Кладбище переполнено…»
Теперь же, по прошествии более чем двух столетий, жалкие останки кладбища, сгруппированные вокруг церкви Всех Святых уже в центре города, служат притчей во языцех, примером бесхозяйственности управлявших и управляющих Херсоном сил, спекуляций для пиарщиков и для крайнего недовольства городской общественности.
Впрочем, похоже, проблемы с городским кладбищем в Херсоне были всегда. Вот что об этом можно было прочитать в очерке о санитарной деятельности в городе в 1887 году, изданном городским врачом Михаилом Гошкевичем: «Вся поверхность кладбища изрыта могилами, расположенными без всякого порядка, без всякой системы. Хоронят по заявлению священника где кому угодно, так что нередко разрываются свежие могилы и разрушаются надгробные памятники…
Кладбище переполнено. При рытье могил без исключения приходится натыкаться на множество человеческих останков. Бывают нередко случаи, когда во время рытья могилы находят от 20 до 30 черепов. Вследствие отсутствия какого бы то ни было порядка нет никакой возможности разобраться в этом хаосе крестов, могил, памятников и надгробных плит, которые скучены и перепутаны до невозможности…Смело можно утверждать, что многие памятники украшают могилы, содержащие останки покойников, не соответствующих высеченным на памятниках надписям».
Кроме того, как выяснилось в процессе подготовки очерка, жители близлежащих дворов дополняли существовавший хаос, потихоньку разбирая имевшуюся вокруг кладбища каменную ограду и выгоняли пастись на кладбище скот. Впрочем, все эти проблемы были известны «отцам города» уже давно, так как поиск решения кладбищенского вопроса «буксовал» на одном месте уже не одно десятилетие.
Новое городское кладбище
Наконец благодаря санитарному попечительству всё же настал «исторический» момент, когда в 1886 году постановлением городской управы под территорию нового кладбища был выделен большой участок городской выгонной земли севернее старого. Правда, пришлось снести несколько частных строений у восточной границы кладбищенской территории, выплатив владельцам их из городской казны по 500 рублей и выделив им бесплатно участки под строительство в других частях города.
Новую кладбищенскую территорию обнесли добротным каменным забором с двумя воротами, построили домик для сторожей. К новому месту последнего пристанища отнеслись уже более серьёзно, разбив всю территорию на 71 участок: 56 участков – для лиц православного вероисповедания, 9 – для католиков и 9 – для лютеран.
Теперь погребения на новом христианском кладбище были разделены на три разряда. По первому разряду за место следовало заплатить 50 рублей, по тем временам это были весьма приличные деньги. По второму – 15 рублей, а неимущим и малоимущим по третьему разряду место отводили бесплатно, где-нибудь подалее от «престижного» центра. Тогда же городской управой рассматривался вопрос взимания налога за установку каменных и металлических памятников и надгробий, в то время как на установленные на могилах деревянные кресты налог не распространялся.
23 августа 1887 года новое городское кладбище было освящено и открыто. Одновременно с этим официальным распоряжением старое кладбище было закрыто для погребений. Правда, всего лишь через тридцать лет, уже при советской власти, оно вновь стало действующим, о чём свидетельствует мешанина из памятников разных эпох на сохранившемся доныне его участке.
Уничтожение было узаконено
В 1931 году комиссия по вопросам культов при Президиуме ВЦИК разработала инструкцию по содержанию и ликвидации кладбищ, согласно которой «зелёная», то есть незастроенная, зона вокруг кладбищ, находившихся на территориях населённых пунктов, должна была составлять не менее 500 метров. К тому времени в Херсоне жилые постройки располагались уже на самой границе кладбищенской территории.
В этой же инструкции, в разделе «О порядке ликвидации», было сказано, что «Полная ликвидация закрытых кладбищ и использование занятых ими участков земли под другие общественные нужды (застройка и пр.) разрешаются лишь по истечении 20 лет после последнего захоронения (для кладбищ, имеющих сырую почву – 30 лет)». В то же время «Досрочная ликвидация частично или полностью закрытых, а равно действующих кладбищ допускается в случаях государственной или местной надобности (новое плановое строительство, прокладка новых линий, путей и проч.)».
По-видимому, этот пункт послужил основанием для досрочного демонтажа памятников и ликвидации кладбищенских захоронений при расширении территории ставшего к 1960-м годам уже мощным предприятием союзного значения – комбайнового завода им. Г. Петровского. В первую очередь территория завода и жилые постройки уничтожили новое, открытое в 1887 году кладбище. Чуть позднее спортивный комплекс «Петровец» отхватил большой кусок кладбищенской территории старого, дав херсонцам основание говорить о занятиях спортом «на костях».
Стоит вспомнить и о том, что улица, носящая ныне имя Илюши Кулика, появилась на плане Херсона лишь в период интенсивного послевоенного роста города в начале 1960-х. И пролегла она через старое кладбище, соединив дореволюционную ещё улицу Казацкую, начинавшуюся у восточных границ городского погоста, с проспектом Ушакова. В 1965 году, к 20-летию Победы в Великой Отечественной войне, новую улицу нарекли именем подпольщика Кулика. Память же о бывшей Казацкой улице сохранилась в наименовании маленького переулка, примыкающего к проспекту Ушакова, занимающего всего лишь два квартала.
Справедливости ради стоит отметить, что о сносе этой части кладбища херсонцы были предупреждены официально и заранее. Было предложено всем, имеющим здесь родственные захоронения, перенести их на только открытое новое городское кладбище, расположенное на западной окраине города между посёлком Камышаны и Херсоном. Для переноса могил и памятников были выделены спецтехника и бригады рабочих коммунальных служб. Невостребованные и бесхозные захоронения были вскрыты, зачищены, а останки перезахоронили в общей могиле на новом кладбище.
Напомню ещё раз, что улица Илюши Кулика прошла именно по старой части херсонского городского кладбища, лишь слегка зацепив захоронения на новом. А так как известно, что за время существования города старое кладбище было переполнено и «многослойно», то понятно, что в общем хаосе ликвидации участка ни одна из организаций, обязанных защищать памятники, не успела провести сколько-нибудь серьёзных исследований старых захоронений. Порой весьма уникальные памятники различных эпох были снесены и, в лучшем случае, в беспорядке свалены на территории, ещё принадлежавшей кладбищу…
Памятники «с пользой для городской казны»
Теперь немного – о надгробных памятниках различных эпох на старом херсонском городском кладбище. Путешествуя по Интернету, приходилось несколько раз сталкиваться с фотографией, запечатлевшей десятки явно дореволюционных, судя по виду, дорогих мраморных памятников, снятых с могил, как утверждает подпись, «херсонского кладбища», ожидающих «новых владельцев». Да и на самом старом кладбище нет-нет да и бросается в глаза явно срубленная старая гравировка с новым именем и датами, не соответствующими стилю памятника, эпохе его изготовления. Часто об этом говорят и старожилы.
Конечно, всё это воспринимается как кощунство, однако подобная практика была узаконена той же, упоминавшейся в прошлом материале, инструкцией комиссии по делам культов в 1931 году. Один из её пунктов гласит, что снос памятников на кладбище допускается, если будет установлено бесхозяйственное содержание захоронения. А доказать бесхозность многих исторически ценных памятников на старом херсонском кладбище после революций, голода и военных катаклизмов было проще простого.
Далее, в пункте «Реализация назначенных к сносу памятников» сказано, что они «используются органами Наркомфина как имущество бесхозное», то есть «бесхозный» памятник без всякого зазрения совести можно официально продать иному лицу, с некоторой пользой для городской казны…
«Разруха в головах…»
Вот так из-за попустительства государства и местных властей варварски уничтожалась память о строителях и жителях Херсона, память о своих корнях. Не стоит сбрасывать со счетов и действия «больных на всю голову» (иначе не скажешь) вандалов, разбивавших и осквернявших памятники на ставшем практически бесхозном в советское время городском кладбище. Причём воровство кладбищенского металла, процветающее доныне с начала горбачёвской перестройки, совсем не детище нашего смутного времени. Всё это началось ещё в далёких и кровавых 1920-х, когда были вскрыты большинство доступных склепов и выкрадены на металл цинковые гробы – обязательный атрибут подобных захоронений, введённый в конце 1880 годов в Херсоне.
Ныне же старинные памятники разграбленного и практически уже уничтоженного так называемого мемориального кладбища в Херсоне зияют пустотами на месте барельефных медальонов с портретами похороненных под ними людей. Сбитые буквы, таблички, сломанные навершия, поваленные памятники… Мрак и запустение на месте упокоения и «вечной памяти»… Кстати, уже прошло почти тридцать лет со дня подписания президентом Украины в 1993 году распоряжения о мемориальном статусе херсонского кладбища.
Памятники умеют говорить…
А ведь каждый из памятников ушедших эпох по-своему уникален и может многое рассказать сведущему человеку, интересующемуся историей. Скажем, жалкие остатки дореволюционной эпохи на старом кладбище представлены несколькими видами надгробий: строгий «саркофаг», один из самых распространённых в прошлом памятников, классический «жертвенник», которым обычно отмечали могилу отнюдь не бедного человека, «колонна», часто разрушенная, в верхней части символизирующая потерю главы семьи, «часовня» с нишей для иконы и лампадки, «аналой» с раскрытой книгой и библейским текстом на её странице и так далее…
Сохранились единичные приземистые кресты, высеченные из цельного камня, со старославянской вязью на лицевой стороне, относящиеся к первой половине XIX века. Верхний луч каменного креста венчает изображение «всевидящего ока», заключённого в равнобедренный треугольник и символизирующего божественную Троицу. Интересно, что некоторые из этих крестов имеют отклонения от привычных «православных» форм и выполнены в виде греческого креста, все четыре луча которого имеют одинаковую длину. Встречаются каменные кресты, по форме напоминающие готические, с расширением подобно лепестку.
Большое значение в ушедшие времена придавалось разнообразной символике, украшавшей памятники, по которой иногда можно было определить даже общественный статус покойного. Некоторые символы порой скрывали непонятные для посторонних намеки на семейные тайны. Стоит только внимательно присмотреться к сохранившимся памятникам ушедших эпох. К сожалению, сделать это с каждым годом становится всё сложнее…